Неточные совпадения
— «Так, так, на это я согласен, это правда, никто не
продаст хороших людей, и мужики Чичикова пьяницы, но нужно принять во внимание, что вот тут-то и есть мораль, тут-то и заключена мораль: они теперь негодяи, а, переселившись на новую
землю, вдруг могут сделаться отличными подданными.
— Ну так купи собак. Я тебе
продам такую пару, просто мороз по коже подирает! Брудастая, [Брудастая — «собака с усами и торчащей шерстью». (Из записной книжки Н.В. Гоголя.)] с усами, шерсть стоит вверх, как щетина. Бочковатость ребр уму непостижимая, лапа вся в комке,
земли не заденет.
Все, какие у меня есть, дорогие кубки и закопанное в
земле золото, хату и последнюю одежду
продам и заключу с вами контракт на всю жизнь, с тем чтобы все, что ни добуду на войне, делить с вами пополам.
— Туробоев — выродок. Как это? Декадент. Фин дэ сьекль [Конец века (франц.).] и прочее.
Продать не умеет. Городской дом я у него купил, перестрою под техническое училище.
Продал он дешево, точно краденое. Вообще — идиот высокородного происхождения. Лютов, покупая у него
землю для Алины, пытался обобрать его и обобрал бы, да — я не позволил. Я лучше сам…
— Среди своих друзей, — продолжала она неторопливыми словами, — он поставил меня так, что один из них, нефтяник, богач, предложил мне ехать с ним в Париж. Я тогда еще дурой ходила и не сразу обиделась на него, но потом жалуюсь Игорю. Пожал плечами. «Ну, что ж, — говорит. — Хам. Они тут все хамье». И — утешил: «В Париж, говорит, ты со мной поедешь, когда я остаток
земли продам». Я еще поплакала. А потом — глаза стало жалко. Нет, думаю, лучше уж пускай другие плачут!
— Поп крест
продал, вещь — хорошая, старинное немецкое литье. Говорит: в
земле нашел. Врет, я думаю. Мужики, наверное, в какой-нибудь усадьбе со стены сняли.
— Во сне сколько ни ешь — сыт не будешь, а ты — во сне онучи жуешь. Какие мы хозяева на
земле? Мой сын, студент второго курса, в хозяйстве понимает больше нас. Теперь, брат, живут по жидовской науке политической экономии, ее даже девчонки учат.
Продавай все и — едем! Там деньги сделать можно, а здесь — жиды, Варавки, черт знает что…
Продавай…
— Я государству — не враг, ежели такое большое дело начинаете, я
землю дешево
продам. — Человек в поддевке повернул голову, показав Самгину темный глаз, острый нос, седую козлиную бородку, посмотрел, как бородатый в сюртуке считает поданное ему на тарелке серебро сдачи со счета, и вполголоса сказал своему собеседнику...
— Кутили у «Медведя» в отдельном кабинете, и один уездный предводитель дворянства сказал, что он за полную передачу
земли крестьянам. «Надобно отдать им
землю даром!» — «А у вас есть
земля?» — «Ну, а — как же? Но — заложена и перезаложена, так что банк
продает ее с аукциона. А я могу сделать себе карьеру в Думе, я неплохой оратор». Смешно?
Косматые и черные, как чертовки, женщины сидели на полу на пятках, под воткнутыми в
землю, на длинных бамбуковых ручках, зонтиками, и
продавали табак, пряники, какое-то белое тесто из бобов, которое тут же поджаривали на жаровнях.
—
Землю, по-моему, — сказал он, — нельзя ни
продавать ни покупать, потому что если можно
продавать ее, то те, у кого есть деньги, скупят ее всю и тогда будут брать с тех, у кого нет
земли, что хотят, за право пользоваться
землею. Будут брать деньги за то, чтобы стоять на
земле, — прибавил он, пользуясь аргументом Спенсера.
— Какой смысл имеет отдача
земли крестьянам с платой им самим же себе? — говорил он. — Если уж он хотел это сделать, мог
продать им через крестьянский банк. Это имело бы смысл. Вообще это поступок граничащий с ненормальностью, — говорил Игнатий Никифорович, подумывая уже об опеке, и требовал от жены, чтобы она серьезно переговорила с братом об этом его странном намерении.
Доводы управляющего о том, как при передаче
земли крестьянам ни за что пропадет весь инвентарь, который нельзя будет
продать за одну четверть того, что он стоит, как крестьяне испортят
землю, вообще как много Нехлюдов потеряет при такой передаче, только подтверждали Нехлюдова в том, что он совершает хороший поступок, отдавая крестьянам
землю и лишая себя большой части дохода.
— Нельзя, — сказал Нехлюдов, уже вперед приготовив свое возражение. — Если всем разделить поровну, то все те, кто сами не работают, не пашут, — господа, лакеи, повара, чиновники, писцы, все городские люди, — возьмут свои паи да и
продадут богатым. И опять у богачей соберется
земля. А у тех, которые на своей доле, опять народится народ, а
земля уже разобрана. Опять богачи заберут в руки тех, кому
земля нужна.
— Что же, ты, значит, хочешь возвратить
землю башкирам? Да ведь они ее все равно
продали бы другому, если бы пращур-то не взял… Ты об этом подумал? А теперь только отдай им
землю, так завтра же ее не будет… Нет, Сергей Александрыч, ты этого никогда не сделаешь…
Ибо ведь всю жизнь свою вспоминал неустанно, как
продали его где-нибудь там в горячей степи, у колодца, купцам, и как он, ломая руки, плакал и молил братьев не
продавать его рабом в чужую
землю, и вот, увидя их после стольких лет, возлюбил их вновь безмерно, но томил их и мучил их, все любя.
Он никогда не
продавал корней, а в живом виде переносил их в верховья реки Лефу и там сажал в
землю.
Никто не занимался ни огородничеством, ни хлебопашеством, никто не сеял, не жал и не собирал в житницы, но все строили дома, хотя бы и в долг; все надеялись на то, что пост Ольги в конце концов будет городом и захваченная
земля перейдет в собственность, после чего ее можно будет выгодно
продать.
Мы узнали потом, что он проехал в свое бывшее поместье,
продал оставшуюся у него
землю, получил тысяч 35, заехал в Казань и Москву, роздал около 5 тысяч своим семи стипендиатам, чтобы они могли кончить курс, тем и кончилась его достоверная история.
По учинении ж ** земским судом по сему прошению исследований открылось: что помянутый нынешний владелец спорного имения гвардии поручик Дубровский дал на месте дворянскому заседателю объяснение, что владеемое им ныне имение, состоящее в означенном сельце Кистеневке, ** душ с
землею и угодьями, досталось ему по наследству после смерти отца его, артиллерии подпоручика Гаврила Евграфова сына Дубровского, а ему дошедшее по покупке от отца сего просителя, прежде бывшего провинциального секретаря, а потом коллежского асессора Троекурова, по доверенности, данной от него в 17… году августа 30 дня, засвидетельствованной в ** уездном суде, титулярному советнику Григорью Васильеву сыну Соболеву, по которой должна быть от него на имение сие отцу его купчая, потому что во оной именно сказано, что он, Троекуров, все доставшееся ему по купчей от канцеляриста Спицына имение, ** душ с
землею,
продал отцу его, Дубровского, и следующие по договору деньги, 3200 рублей, все сполна с отца его без возврата получил и просил оного доверенного Соболева выдать отцу его указную крепость.
— А то и «такое», что
земля не моя, а женина, а она на этот счет строга. Кабы моя
земля была, я слова бы не сказал; вот у меня в Чухломе болота тысяча десятин — бери! Даже если б женину
землю можно было полегоньку, без купчей,
продать — и тут бы я слова не сказал…
Не за колдовство и не за богопротивные дела сидит в глубоком подвале колдун: им судия Бог; сидит он за тайное предательство, за сговоры с врагами православной Русской
земли —
продать католикам украинский народ и выжечь христианские церкви.
Громадное владение досталось молодому Хомякову. Он тотчас же разломал флигель и решил на его месте выстроить роскошный каменный дом, но городская дума не утвердила его плана: она потребовала расширения переулка. Уперся Хомяков: «Ведь
земля моя». Город предлагал купить этот клок
земли — Хомяков наотрез отказался
продать: «Не желаю». И, огородив эту
землю железной решеткой, начал строить дом. Одновременно с началом постройки он вскопал за решеткой
землю и посадил тополя, ветлу и осину.
Это враждебное чувство к собственному детищу проснулось в душе Родиона Потапыча в тот день, когда из конторки выносили холодный труп Карачунского. Жив бы был человек, если бы не
продала проклятая Рублиха. Поэтому он вел теперь работы с каким-то ожесточением, точно разыскивал в
земле своего заклятого врага. Нет, брат, не уйдешь…
Стрелов имел теперь собственность, которая заключалась в «Мыске», с прибавком четырех десятин луга по Вопле. За все это он внес наличными деньгами пятьсот рублей, а купчую, чтобы не ехать в губернский город, написали в триста рублей и совершили в местном уездном суде. При этом генерал был твердо убежден, что
продал только «Мысок», без всякой прибавки луговой
земли.
— Да я не об
земле. Я знаю, что я не радетель
земле. Я
землю мужикам
продам, а с мужиков деньги получу.
— Ему это не рука, барину-то, потому он на теплые воды спешит. А для нас, ежели купить ее, — хорошо будет. К тому я и веду, что
продавать не надобно — и так по четыре рубля в год за десятину на круг дадут. Земля-то клином в ихнюю угоду врезалась, им выйти-то и некуда. Беспременно по четыре рубля дадут, ежели не побольше.
В этом роде мы еще с четверть часа поговорили, и все настоящего разговора у нас не было. Ничего не поймешь. Хороша ли цена Дерунова? — "знамо хороша, коли сам дает". Выстоят ли крестьяне, если им
землю продать? — "знамо, выстоят, а може, и не придется выстоять, коли-ежели…"
— И не в рассрочку, а деньги на стол. Да, вишь, барин негодованье на них имеет, судились они с ним за эту самую
землю — он ее у них и оттягал. Вот теперь он и говорит:"Мне эта
земля не нужна, только я хоть задаром ее первому встречному отдам, а вам, распостылые, не
продам!"
— Ах, боже мой! да если ты говоришь, что эта
земля так им нужна, зачем же ее
продавать! Можно и так с пользою отдавать им же в кортому!
— Так, балую. У меня теперь почесть четверть уезда земли-то в руках. Скупаю по малости, ежели кто от нужды
продает. Да и услужить хочется — как хорошему человеку не услужить! Все мы боговы слуги, все друг дружке тяготы нести должны. И с твоей
землей у меня купленная
земля по смежности есть. Твои-то клочки к прочим ежели присовокупить — ан дача выйдет. А у тебя разве дача?
— Тятька говорит — это от неурожая все! Второй год не родит у нас
земля, замаялись! Теперь от этого такие мужики заводятся — беда! Кричат на сходках, дерутся. Намедни, когда Васюкова за недоимки
продавали, он ка-ак треснет старосту по роже. Вот тебе моя недоимка, говорит…
И тут сиротке помогли. Поручили губернатору озаботиться ее интересами и произвести ликвидацию ее дел. Через полгода все было кончено: господский дом
продали на снос;
землю, которая обрабатывалась в пользу помещика, раскупили по клочкам крестьяне; инвентарь — тоже; Фоку и Филанидушку поместили в богадельни. Вся ликвидация дала около двух тысяч рублей, а крестьяне, сверх того, были посажены на оброк по семи рублей с души.
Несмотря на почти непреодолимые трудности, он создал из своего уезда действительный оазис, в котором, после эманципации, ни один помещик не
продал ни пяди занадельной
земли, в котором господствовал преимущественно сиротский надел и уже зародились серьезные задатки крупного землевладения.
— Знаю, как же. — Полозов запихал себе в рот кусок яичницы с трюфелями. — У Марьи Николаевны — жены моей — по соседству есть имение… Откупорьте эту бутылку, кельнер!
Земля порядочная — только мужики у тебя лес вырубили. Ты зачем же
продаешь?
Сделавшись помещиком, Петр Васильевич надел отцовскую бекешу, хранившуюся в кладовой, уничтожил экипажи и лошадей, отучил гостей ездить в Мытища, а раскопал копани, увеличил запашку, уменьшил крестьянской
земли, срубил своими и хозяйственно
продал рощу — и поправил дела.
Выезжать надо было сестрам —
продала две родовые деревнюшки Зубово и Щербатовку с
землей.
— Проболтался я по ветру некоторое время и приснастился к старичку володимерцу, офене, и пошли мы с ним сквозь всю
землю: на Балкан-горы ходили, к самым — туркам, к румынам тоже, ко грекам, австриякам разным — все народы обошли, у того — купишь, этому —
продашь.
Дьякон опустил карлика и, поставив его на
землю, шутливо заметил, что, по легкости Николая Афанасьевича, его никак бы нельзя на вес
продавать, но протопопу уже немножко досадила суетливость Ахиллы, и он ему отвечал...
Подумали, потолковали на стороне друг с другом и принялись
продавать хаты и
землю.
Для покорения христианству диких народов, которые нас не трогают и на угнетение которых мы ничем не вызваны, мы, вместо того чтобы прежде всего оставить их в покое, а в случае необходимости или желания сближения с ними воздействовать на них только христианским к ним отношением, христианским учением, доказанным истинными христианскими делами терпения, смирения, воздержания, чистоты, братства, любви, мы, вместо этого, начинаем с того, что, устраивая среди них новые рынки для нашей торговли, имеющие целью одну нашу выгоду, захватываем их
землю, т. е. грабим их,
продаем им вино, табак, опиум, т. е. развращаем их и устанавливаем среди них наши порядки, обучаем их насилию и всем приемам его, т. е. следованию одному животному закону борьбы, ниже которого не может спуститься человек, делаем всё то, что нужно для того, чтобы скрыть от них всё, что есть в нас христианского.
И потому все те, которые выделывают,
продают, употребляют оружие, содействуют всяким военным приготовлениям, этим самым вооружаются против мирного господства сына божьего на
земле.
Если нуждающиеся в
земле для пропитания своих семей крестьяне не пашут ту
землю, которая у них под дворами, а
землей этой в количестве, могущем накормить 1000 семей, пользуется один человек — русский, английский, австрийский или какой бы то ни было крупный землевладелец, не работающий на этой
земле, и если закупивший в нужде у земледельцев хлеб купец может безопасно держать этот хлеб в своих амбарах среди голодающих людей и
продавать его в тридорога тем же земледельцам, у которых он купил его втрое дешевле, то очевидно, что это происходит по тем же причинам.
Не может человек нашего времени, исповедуй он или не исповедуй божественности Христа, не знать, что участвовать в качестве ли царя, министра, губернатора, или урядника в том, чтобы
продать у бедной семьи последнюю корову на подати для того, чтобы отдать эти деньги на пушки или на жалованье и пансионы роскошествующим, праздным и вредным чиновникам; или участвовать в том, чтобы посадить в тюрьму кормильца семьи за то, что мы сами развратили его, и пустить семью его по миру; или участвовать в грабежах и убийствах войн; или во внушении вместо Христова закона диких идолопоклоннических суеверий; или загнать забежавшую на свою
землю корову человека, у которого нет
земли; или с человека, работающего на фабрике, вычесть за нечаянно испорченный предмет; или содрать вдвое за предмет с бедного только потому, что он в крайней нужде; не может не знать ни один человек нашего времени, что все эти дела — скверные, постыдные и что делать их не надо.
— Ну, так вот. Депеш, конечно, фальшивый;
продал Гришук товар по цене, воротился домой и — зажил по своей воле. Женился на бедненькой, запер её в дому, а сам волком по губернии рыщет,
землю у башкирья скупает за чай, за сахар, за водку, деньга к нему ручьями льётся. И прошло ещё тридцать лет…
Михаил Максимович с того начал, что принялся за перевод крестьян на новые места, а старые
земли продал очень выгодно.
Да, выгнала я его, хоть он и говорил, что
продал все
земли свои, и дома, и коней, чтобы осыпать меня золотом.
— Потише, хозяин, потише! — сказал земский. — Боярин Шалонский помолвил дочь свою за пана Гонсевского, который теперь гетманом и главным воеводою в Москве: так не худо бы иным прочим держать язык за зубами. У гетмана руки длинные, а Балахна не за тридевять
земель от Москвы, да и сам боярин шутить не любит: неравно прилучится тебе ехать мимо его поместьев с товарами, так смотри, чтоб не
продать с накладом!
У Литвинова налицо оказалась тысяча триста двадцать восемь гульденов, на французскую монету — две тысячи восемьсот пятьдесят пять франков, сумма незначительная; но на первые потребности хватит, а там надо тотчас написать отцу, чтобы он выслал елико возможно;
продал бы лес, часть
земли…